Главная » Заболевания » Крестный отец роман. «Крестный отец. Культовый ореол экранизации

Крестный отец роман. «Крестный отец. Культовый ореол экранизации

Америго Бонасера сидел в Третьем отделении уголовного суда города Нью-Йорка, дожидаясь, когда свершится правосудие и возмездие падет на головы обидчиков, которые так жестоко изувечили его дочь и пытались над нею надругаться.

Судья, внушительный, важный, поддернул рукава своей черной мантии, словно бы вознамерясь собственноручно разделаться с двумя юнцами, стоящими перед судейским столом. Тяжелое лицо его застыло в высокомерном презрении. И все же сквозила во всем этом некая фальшь, Америго Бонасера чуял ее нутром, хотя пока еще не мог осмыслить, в чем дело.

Вы поступили как последние подонки, - резко сказал судья.

Да, думал Америго Бонасера, да, именно. Скоты. Животные. Юнцы - глянцевые шевелюры модно подстрижены, на умытых, гладких мордах постное смирение - покаянно понурили головы.

Судья продолжал:

Вы вели себя как звери в лесу - ваше счастье, что вам не удалось обесчестить бедную девушку, не то отправил бы я вас за решетку на двадцать лет. - Он выдержал паузу, мазнул лисьим взглядом из-под сурово насупленных бровей по изжелта-бескровному лицу Америго Бонасеры, нагнулся к столу со стопочкой судебных решений. Потом нахмурился еще сильней, пожал плечом, как бы превозмогая естественный гнев перед лицом необходимости, и закончил: - Однако, принимая во внимание ваш возраст, вашу не запятнанную прежде репутацию и доброе имя ваших родителей, а также учитывая, что закон, в неизреченной мудрости своей, не призывает нас к мести, я приговариваю каждого из вас к трем годам тюрьмы. Условно.

Лишь сорокалетняя профессиональная привычка управлять своей мимикой дала силы похоронщику Бонасере скрыть прилив негодования и злобы. Его дочка, юная, хорошенькая, еще лежит в больнице со сломанной челюстью, а этим скотам, этим animales, позволяют гулять на свободе? Значит, перед ним ломали комедию. Он смотрел, как сияющие родители сбились тесной кучкой возле своих ненаглядных чад. Еще бы им не сиять, им есть чему радоваться.

Едкая горечь подступила к горлу Бонасеры, рот за стиснутыми зубами наполнился кислой слюной. Он выдернул из нагрудного кармана полотняный белый платок и прижал к губам. Так и стоял, когда те два молодчика, бесстыжие, наглые, с усмешечкой прошли мимо по проходу и даже не взглянули в его сторону. Он пропустил их без единого звука, только крепче зажал себе рот крахмальным платком.

Следом прошли родители - двое мужчин и две женщины, одних лет с Бонасерой, только одеты как коренные американцы. Эти на него поглядели - сконфуженно, но и с вызовом, с каким-то затаенным торжеством.

Не в силах сдерживаться, Бонасера подался вперед к проходу и хрипло прокричал:

Вы у меня еще поплачете, не мне одному лить слезы - еще наплачетесь от меня, как я наплакался от ваших деток!

Адвокаты, шедшие следом за своими клиентами, подтолкнули их вперед, юнцы, в стремлении заслонить родителей, отступили назад; в проходе образовалась пробка. Огромный судебный пристав проворно двинулся загородить собою выход из того ряда, где стоял Бонасера. Но это оказалось излишним.

Все эти годы, прожитые в Америке, Бонасера веровал в закон и порядок. Того держался, тем и преуспел. И сейчас, хотя у него мутилось сознание от дикой ненависти, ломило в затылке от желания кинуться, купить оружие, застрелить этих двух мерзавцев, Бонасера повернулся к своей ничего не понимающей жене и объяснил:

Над нами здесь насмеялись.

Он помолчал и, решившись окончательно, уже не думая, во что ему это обойдется, прибавил:

За правосудием надо идти на поклон к дону Корлеоне.

В Лос-Анджелесе, среди кричащей роскоши гостиничного люкса, Джонни Фонтейн глушил виски, как самый заурядный обманутый муж. Развалясь на красном диване, он пил прямо из горлышка и, чтобы отбить вкус, сосал талую воду, макая лицо в хрустальное ведерко с кубиками льда. Было четыре часа утра, и его пьяному воображению мерещилось, как он будет расправляться со своей блудной женой, когда она вернется. Если она вообще вернется. Слишком поздно, а то недурно бы звякнуть первой жене, узнать, как поживают его дочки, - звонить друзьям его что-то не тянуло с тех пор, как дела пошли скверно. Было время, когда им лишь польстило бы, вздумай он позвонить в четыре утра, в восторг пришли бы; теперь нос воротят. А ведь подумать только, до чего близко к сердцу принимали невзгоды Джонни Фонтейна самые блестящие кинозвезды Америки, когда он шел в гору. Даже забавно.

Снова припав к бутылке, он услышал наконец, как жена поворачивает ключ в двери, но не отрывался от горлышка, покуда она не вошла в комнату и не стала перед ним. Такая красивая, с ангельским личиком, томными фиалковыми глазами, хрупкая, тоненькая, с точеной фигуркой. Миллионы мужчин во всем мире влюблялись в лицо Марго Эштон. И платили за то, чтоб увидеть его на экране.

Где шаталась? - спросил Джонни Фонтейн.

Так, трахалась на стороне, - сказала она.

Она неверно рассчитала, он был не настолько пьян. Перемахнув через журнальный столик, он сгреб ее за ворот платья. Но когда к нему приблизилось вплотную это волшебное лицо, неповторимые глаза, вся его злость иссякла, он размяк. Она насмешливо скривила губы - и опять просчиталась: Джонни занес кулак.

Только не по лицу, Джонни, - взвизгнула она, - я же снимаюсь!

И все это сквозь смех.

Удар пришелся ей в солнечное сплетение; она упала. Он навалился сверху, и она задохнулась, обдавая ему лицо своим сладостным дыханьем. Он осыпал тумаками ее плечи, бока, загорелые шелковистые бедра. Тузил ее, как когда-то давно, уличным сорвиголовой, дубасил нахальных сопляков в «адской кухне» трущобного Нью-Йорка. Больно, зато без серьезных увечий вроде выбитых зубов или сломанной переносицы.

И все же он бил ее вполсилы. Не мог иначе. И она открыто куражилась над ним. Распластанная на полу, так что парчовое платье задралось выше пояса, она хихикала, поддразнивая его:

Ну, давай, Джонни, иди ко мне. Вставляй ключ в скважину, тебе ведь только того и надо.

Джонни Фонтейн встал. Убить ее мало, эту тварь, неуязвимую за броней своей красоты. Марго перекатилась на живот, упругим прыжком вскочила на ноги и, пританцовывая, кривляясь как девчонка, пропела:

А вот и не больно, вот и не больно.

Потом серьезно, с печалью в обольстительных глазах, прибавила:

Балда несчастная, весь живот отдавил, прямо как маленький. Эх, Джонни, век тебе оставаться слюнявым теленком, ты и в любви-то смыслишь не больше малолетка. До сих пор воображаешь, будто женщины с мужчинами и впрямь занимаются тем, про что ты мурлыкал в своих песенках. - Она покачала головой. - Бедненький. Ну, будь здоров, Джонни.

Она вышла в спальню, и он услышал, как щелкнул замок.

Джонни сел на пол и закрыл лицо руками. От обиды, от унижения его охватило отчаяние. Но недаром он был выкормыш нью-йоркских трущоб, старая закваска, которая помогла ему когда-то выжить в дремучих джунглях Голливуда, заставила его теперь снять трубку и вызвать такси, чтобы ехать в аэропорт. Один человек еще мог его спасти. Нужно было лететь в Нью-Йорк. К этому человеку - единственному, у кого он найдет силу и мудрость, которых ему сейчас так недостает, и любовь, которой еще можно довериться. К его крестному отцу, дону Корлеоне.

Пекарь Назорин, кругленький и румяный, как его пышные итальянские хлебы, все еще припудренный мукой, обвел грозным взглядом свою жену, дочь Катарину, засидевшуюся в невестах, и Энцо, работника своей пекарни. Энцо успел переодеться в форму военнопленного, не забыв нарукавной повязки с зелеными буквами ВП, и стоял теперь, маялся, боясь опоздать к вечерней поверке на Губернаторов остров. Подобно тысячам пленных итальянцев, которых каждый день отпускали под честное слово на работу к хозяевам-американцам, он жил в вечном страхе, как бы не лишиться этой поблажки. И потому нехитрый фарс, который разыгрывался сейчас, был для него делом серьезным.

Марио Пьюзо

Крестный отец

«За каждым богатством кроется преступление…»

О. Бальзак

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В здании 3-го нью-йоркского уголовного суда в ожидании процесса сидел Америго Бонасера; он жаждал отомстить людям, которые жестоко надругались над его дочерью, пытаясь обесчестить ее.

Судья, человек с грубыми чертами лица, засучил рукава своей черной мантии, будто собираясь собственноручно наказать двух молодых людей, сидящих на скамье подсудимых. Его лицо изображало холодность и даже гнев. Но это было фальшью, которую Америго ощущал, но которую в то же время не мог до конца постичь.

– Вы действовали как последние дегенераты, – жестким голосом произнес судья.

«Да, да, – подумал Америго Бонасера. – Звери. Звери.» Двое молодых людей с коротко подстриженными блестящими волосами и гладко выбритыми щеками скромно потупились и почтительно склонили головы.

Судья продолжал:

– Вы действовали как дикие звери, и ваше счастье, что вы не изнасиловали несчастную девушку, иначе я упрятал бы вас за решетку на двадцать лет. – Судья остановился, его глаза хитро блеснули из-под лохматых бровей в сторону мрачного Америго Бонасера, а потом уткнулись в стопку протоколов, лежавшую перед ним. Он скорчил гримасу и пожал плечами, показывая, что действует против своей воли.

– Но учитывая вашу молодость, безукоризненное прошлое и незапятнанную репутацию ваших семей, я приговариваю вас к трем годам заключения условно.

Только сорок лет занятия своим ремеслом не дали гримасе ненависти исказить лицо Америго Бонасера. Его дочь все еще находилась в больнице со сломанной челюстью, а эти звери уже выходят на свободу? Все это выглядело настоящей комедией. Он смотрел на счастливых родителей и родственников, которые сгрудились вокруг своих дорогих чад. О, теперь все они счастливы, теперь все они улыбаются.

Комок черной желчи подкатил к горлу Бонасера и с силой прорвался сквозь сомкнутые зубы. Он вынул белый носовой платок и поднес его к губам. Он стоял и глядел на двух паршивцев, которые уверенно прошагали в направлении к выходу, не удостоив его даже взглядом. Он позволил им пройти, не произнеся ни звука, и лишь крепче прижимая к губам чистый, пахнущий мылом платок.

Теперь мимо него проходили родители этих зверей, – двое мужчин и две женщины его возраста, но, судя по одежде, американцы с большим стажем. Они смотрели на Америго, и в их взглядах смущение смешивалось со странным презрением победителей.

Потеряв самообладание, Бонасера грубо прокричал:

– Вы у меня поплачете так, как я плачу теперь! Я заставлю вас плакать, как заставили плакать меня ваши дети.

Адвокаты подталкивали своих клиентов к выходу и не спускали глаз с молодых людей, которые было повернули обратно, пытаясь встать на защиту родителей. Служащий суда, огромного роста мужчина, рванулся к ряду, где стоял Бонасера, но в этом уже не было необходимости.

Развалившись на красной кушетке, Джонни Фонтена тянул шотландское виски прямо из бутылки, время от времени промывая глотку ледяной водой из хрустального бокала. Было четыре часа утра, и его воображение лихорадочно рисовало картины, одну страшнее другой, как он убивает свою блудную жену. Пусть только вернется домой. Было слишком поздно звонить первой жене, чтобы спросить ее о детях, а звонить кому-либо из друзей в момент сплошных неудач было просто нелепо. В свое время они прыгали бы от радости и гордости, позвони он им в четыре утра, а теперь они даже не скрывают, как им скучно с ним.

Потягивая виски, он услышал звяканье ключей, но продолжал пить, пока жена не вошла в комнату и не оказалась рядом с ним. У нее было лицо ангела, живые голубые глаза, нежное и хрупкое, но совершенное по форме тело. Сто миллионов мужчин были влюблены в лицо Маргот Аштон и платили за то, чтобы видеть его на экране.

– Где ты шлялась, черт побери? – спросил Джонни.

– Пришла прямо с оргии, – ответила она.

Она явно недооценила его возможности. Он рванулся к столу и схватил ее за глотку, но близость прекрасного лица и голубых глаз выветрила остатки злобы и снова сделала его беспомощным. Она совершила новую ошибку, насмешливо улыбнувшись. При виде занесенного над его головой огромного кулака, она закричала:

– Только не в лицо, Джонни! Я снимаюсь в фильме.

Она засмеялась. Он ударил ее кулаком в живот, и она упала. Вот он уже ощущает ее дыхание и опьяняющий запах духов. Он молотит кулаками по ее рукам и смуглым атласным бедрам. Он бил ее точно так, как в свое время, будучи подростком, в одном из кварталов бедноты Нью-Йорка, избивал своих сверстников. Удары болезненные, но не оставляют никаких следов в виде выбитого зуба или сломанного носа.

Он бил ее недостаточно сильно. Он не мог бить сильнее, и она насмехалась над ним. Она лежала, раскинув руки и ноги, шелковая юбка задралась выше колен, и в перерывах между приступами смеха, она пыталась вызвать в нем желание:

– Ну иди же сюда, воткни его. Воткни его, Джонни, ведь именно этого ты хочешь.

Джонни Фонтена встал. Он ненавидел женщину, лежавшую на полу, но ее красота служила ей защитой. Маргот повернулась набок и с изяществом балерины встала на ноги. Она начала пританцовывать вокруг Джонни, по-детски напевая: «Джонни, не больно, Джонни, не больно». Потом с грустью в голосе произнесла:

– Жалкий и несчастный выродок. Ах, Джонни, ты всегда был и останешься глупым и романтичным итальянцем. Даже любовью ты занимаешься, как ребенок. Тебе все еще кажется, что с женщиной спят, как в песнях, которые ты любил петь.

– Бедный Джонни, будь здоров.

Она шмыгнула в спальню и заперла за собой дверь.

Джонни остался сидеть на полу, уткнувшись лицом в ладони. Безнадежное отчаяние одолевало его, но железное упрямство, которое не раз помогало ему устоять в джунглях Голливуда, заставило его поднять телефонную трубку и заказать такси, которое должно его было отвезти в аэропорт. Только один человек способен его спасти. Он вернется в Нью-Йорк. Он пойдет к тому единственному человеку, у которого найдется достаточно силы, ума и любви, чтобы помочь ему. Он пойдет к крестному отцу Корлеоне.

Пекарь Назорине, такой же пухлый и грубый, как его огромные итальянские булки, ругал свою жену, дочь Катерину и помощника Энцо. На Энцо была форма военнопленного с зеленой лентой на рукаве, и он не без основания опасался, что вспыхнувшая ссора задержит его и не позволит вовремя добраться до Гувернор-Айленд. Как и тысячи других военнопленных итальянцев, которым было выдано разрешение на работу, он жил в постоянном страхе, что это разрешение будет отнято. И потому маленькая комедия, которая здесь разыгрывается, может превратиться для него в серьезное дело.

Разгневанный Назорине спрашивает:

– Ты обесчестил мою семью? Ты оставил моей дочери подарочек на память о себе? Ведь ты хорошо знаешь, что война кончилась, и Америка вышвырнет тебя пинком в зад в твою вонючую деревню в Сицилии!

Энцо, низкорослый, но очень сильный парень, приложил руку к сердцу и едва не плача сказал:

– Падроне, матерью божьей клянусь, никогда не злоупотреблял я вашим великодушием. Я люблю вашу дочь всей душой и прошу ее руки. Я знаю, что у меня нет никаких прав и что если меня пошлют в Италию, я никогда не сумею вернуться в Америку. И тогда я не смогу жениться на Катерине.

Жена Назорине, Филомена, вступила в спор без выкрутасов:

– Брось ты эти глупости, – сказала она своему тучному мужу. – Ты хорошо знаешь, что ты должен сделать. Оставь Энцо здесь, отправь его к нашему родственнику в Лонг-Айленд.

Катерина плакала. Раздутый живот и настоящие усики над верхней губой сильно безобразили ее. Никогда не найти ей такого красивого мужа, как Энцо, никогда не встретить ей мужчину, который бы с такой любовью и благоговением ласкал самые интимные места ее тела.

– Я поеду в Италию, – визжала она. – Если не оставишь Энцо здесь, я сбегу с ним.

Назорине бросил на нее лукавый взгляд. Его доченька – «горячий пирог». Он видел однажды, как она трется своими пухлыми ягодицами о взбухшую ширинку Энцо, который стоял сзади нее, чтобы наполнить корзины горячими хлебами. Если он не предпримет надлежащие шаги, горячий хлеб этого мерзавца будет в ее печи. Надо оставить Энцо в Америке и сделать его американским гражданином. Только один человек способен уладить это дело. Дон Корлеоне.

Можно бесконечно долго спорить о том, что лучше – книга или фильм, и каждый, почти наверняка, останется при своем мнении. Как человек, с удовольствием прошедший через роман Марио Пьюзо уже после неоднократного просмотра экранизации, могу высказать лишь восхищение литературным оригиналом. Вне всяких сомнений и в кино и в литературе и раньше были яркие значимые эпопеи о преступном мире и итальянской мафии в частности. Автору, пожалуй, удалось вывести эмоциональное отождествление читателя и героев на качественно новый уровень. Даже персонажи, не всегда прописанные с необходимый скрупулезностью, в контексте описываемых событий, вызывают живой интерес. Хочу добавить, что сюжет фильма довольно точно следует букве оригинала, где-то сокращая его, а где-то внося очень удачные, как показало время, коррективы. Хотя для перепрочтения я запланировал оригинал Пьюзо на английском, не нашел его по справедливой цене в печатном варианте и еще раз насладился версией в переводе (Сычева, Забелин).

Хотя Марио Пьюзо порадовал миллионы читателей по всему миру еще несколькими яркими романами об организованной преступности (Последний дон, Омерта), его обессмертила именно история о семействе Корлеоне. Один из залогов успеха литературных произведений – момент, когда читатель начинает отождествлять себя с героями на страницах. Примечательно, что практически все герои Godfather, так или иначе, являются преступниками, за исключением женских, детей. Автор окунает нас в омут преступной империи, ведомой многовековыми традициями, борьбой за место под солнцем и американский образ жизни, желанием защитить свою семью. Животная конкуренция и естественный отбор позволила Вито Корлеоне стать одной из самых влиятельных фигур Соединенных штатов. Возникает резонный вопрос, как можно сопереживать преступникам, мафиози, убийцам, лжесвидетелям. Все дело в уникальном закулисном мире, напоминающем придворные интриги Дюма и Дрюона, который вырывает обывателя из его привычной среди обитания, предлагая стать немым участником чего-то значимого. Пьюзо умело потакает нашему подсознательному интересу к людям, которые, пускай и преступными средствами, смогли подмять действительность под себя.

Отличия фильма от книги

В книге Америго Бонасера получил аудиенцию у Дона подчеркнуто последним, так как Вито Корлеоне холодно относился к непочтительности гробовщика, дочь которого была крестницей жены дона.

Тому Хэгену по книге 35 лет весной 1945 года, как и Сонни. Его прошлое значительно дополнено. Если в фильме все представлено так, что Сонни нашел маленького мальчика на улице, у Пьюзо ни были одногодками и уже друзьями около года, на момент, когда Том стал сиротой. Кроме прочего, в романе уделено важное значение назначению Хэгена консильери при доне Корлеоне. По традициям итальянской мафии, советником главы семейства может быть только чистокровный сицилиец. К слову, поездка в Голливуд к шишке продюсеру стала первым важным поручением Тому на новом посту.

В фильме значительно сокращена линия бывшего советника дона, Дженко Аббандандо , который, после двадцати лет верной службы советником семье Корлеоне и многолетней болезни, находится на смертном одре. Дон Вито берет троих сыновей и даже Джонни Фонтейна в больницу, прямо после свадьбы дочери, и все они отдают почтение бывшему консильери. По экранизациям мы помним парня и лавку его отца, а также первые шаги в бизнесе с импортом оливкового масла, получившее фамилию как раз Дженко.

Джек Уоллес , который стал камнем преткновения в карьере Джонни Фонтейна в 1945 году, в книге имел более широкие связи, чем озвучено в фильме. Подчеркивается его важный пост помощника президента США по военной пропаганде, а также знакомство с директором ФБР Эдгаром Гувером. Вместе с этим, у Пьюзо и разговор с Хэгеном вышел более длинным и содержательным. Том намекал на возможные проблемы с профсоюзом, и, с другой стороны, на возможную поддержку в финансировании того самого фильма, где мог бы сыграть Фонтейн.

В оригинале сразу после покушения на отца, Санни всерьез обдумывал, кто из ближайшего окружения могу предать семью. Так как он сразу внес в свой черный список водителя и телохранителя Паоло, человека Клеменцы, то и тучный капо попал под подозрение. Он раньше поручился за парня, выдвинув его на одну из важнейших должностей, и обладал необходимой властью, чтобы поспособствовать перевороту изнутри. Санни через свои связи попросил проверить звонки обоих за последние месяцы. С Клеменцой все оказалось впорядке – ничего подозрительного, а вот Паоло звонили несколько раз из телефона автомата напротив одного из зданий дона, в том числе прямо накануне покушения.

Персонаж Паоло Гатто существенно упрощен в экранизации. Он был не только водителем и телохранителем, но одним из доверенных лиц Питера Клеменцы, которому было не так легко подобрать замену (которой после стал Рокко Лампеоне). Двадцатишестилетней парень имел в подчинении бойцов семьи и был довольно амбициозным, в плане продвижения по иерархии. Именно ему Клеменца перепоручил найти двух надежных людей, которые смогут разобраться с обидчиками дочери Бонасеры и не переусердствовать.

Когда Майкл приехал в больницу и не обнаружил охрану у отца, и после неприятной встречи с полицией и капитаном Макклоски, к нему подоспели на помощь люди Клеменцы и его адвокат, а не Том Хэген. Хотя суть осталась та же – офицера поставили перед фактом, что прибыли частные детективы с разрешением на ношение оружия, а Майкла нужно отпустить.

Книжному Джонни Фонтейну уделено куда большее внимание – целые части глав и даже одна полностью. Раскрывается его неудачная связь с голливудской девицей, которая ни во что не ставит бывшую звезду. Есть целая линия с бывшей женой и детьми. Также, помимо гарантии роли в перспективном фильме, дон Корлеоне позже решил позаботиться о том, чтобы Джонни получил премию Оскар, несмотря на противодействие все того же продюсера Джека Уолеса.

Линия с устранением Майклом турка Солоццо и продажного капитана Макклоски немного отличается в двух вариантах. У Пьюзо водителем неприметной машины, которая привезла к назначенному месту сына дона, а после забрала его, вызвался сам старик Тессио. Внутри ресторанчика Лазурная луна в Бронксе был как минимум один человек Солоццо, который дал понять своему шефу, что туалет проверял, а после выстрелов он показал пустые руки и отстранился от происходящего.

Хронология событий и биографии героев заметно отличаются в книжном и экранном вариантах. У Пьюзо маленький Вито Андолини вынужден был уехать в Соединенные штаты в двенадцать лет, а не в девять. Кроме того, линия с убийством матери и будущей местью некому сицилийскому дону Чичо добавлена уже в экранизации. В книге мать намеренно и спланировано отослала сына к дальним родственникам по фамилии Абандандо, с сыном которого они станут лучшими друзьями. Уже в восемнадцать женился на девушке из Италии Кармеле, которой было шестнадцать. Через два года, то есть в двадцать, родился первенец Санни. Спустя еще пять лет на свет появился мальчик Фредо. Когда Санни было двенадцать, то есть в 1922, он привел домой своего друга Тома Хэгена, своего одногодку. В 1945 году им обоим уже по тридцать пять лет, то есть заметно больше, чем в фильмах. Я был просто удивлен отсутствием в сети именно книжной биографии и хронологии – везде уже адаптация по фильмам. Так что я приведу то, что мы можем узнать конкретно из текста оригинала.

1890 – Вито Андолини родился в городке Корлеоне

1902 – После жестокого убийства отца, отослан матерью в Соединенные штаты

1908 – Женится на красивой и хозяйственной итальянке Кармеле

1910 – В семье появляется первенец Сантино

1915 – В семье рождается второй ребенок – мальчик Фредерико

1919 – Вито избавляется от местного вымогателя Фануччи и, вместе с друзьями, берет контроль над районом.

1933-1935 г.г. – Война семьи Корлеоне с одним из главных преступных авторитетов в Нью-Йорке и стране – Маранцелло. После победы, дон подминает под себя игорный бизнес.

В оригинале обстоятельства устранения Фануччи отличаются от последующей адаптации. Вито выбрался из собственного дома по крышам, но, добравшись до района, где жила жертва, спустился на безлюдную улицу, перешел ее и спрятался сразу в подъезде. В фильме же он попал в жилой дом с крыши и встретил вымогателя у двери дома. Пьюзо объяснил обстоятельства пустынностью улицы и безразличием, которое проявили к произошедшему местные жители, не желавшие даже вызвать полицию, так как сами были не в дружбе с законом. Также Санни спустя годы признался, что проследовал за отцом и стал свидетелем той расправы.

— Коппола полностью опустил линию доктора Юлиуса Сегала, который стал новым ухажером Люси Манчини, после убийства Санни. Он также помог Джонни Фонтейну с его проблемой с голосом, посоветовав операцию.

— Пьюзо уделяет прилично внимания семейству Бокиччио, которое пользовалось уважением среди американских преступных организаций. Довольно замкнутое сообщество, где близкие кровные узы обеспечивали чистоту семьи. Они заслужили себе репутацию, в частности, как посредники в решении деловых вопросов между нью-йоркскими семьями. Они оставили своего заложника у Клеменцы, во время встречи Майкла с Солоццо. Если бы Корлеоне причинили вред, был бы убит член семьи Бокиччио, и они не остановились бы до исполнения кровной мести. После убийства Санни, окрепший дон созвал совет всех крупных семей. Оппоненты опасались расправы, но привлечение Корлеоне семьи Бокиччио, в качестве посредников, сбавило напряжение.

— В фильме как таковой серьезной войны между семьями мы так и не увидели. О предстоящих трудностях говорит Клеменца Майклу, Санни сообщает о сотнях бойцов на улицах, которые выслеживают Бруно Таталья и Солоццо, но кровопролития не показывают. В книге же пять семей действительно ополчились против Корлеоне. Взаимно ущемлялись интересы, находили мертвых людей, перекраивались сферы влияния, устраивались профсоюзные забастовки, проблемы с полицией.

— Возвращение Майкла Корлеоне в Соединенные штаты в экранизации прошло без шероховатостей – хватило крепкого слова его отца о предпринимаемых усилиях. В оригинале полиция так просто не слазила с дела расправы над Солоццо и особенно своим капитаном. Газетные статьи повлияли на происходящее, но детективы опрашивали свидетелей, в том числе есть сцена с приездом в родной город Кей Адамс, искали улики. Дон долго искал подходящее решение и в итоге, снова же, выручило семейство Бокиччио. Один из ее членов уже был приговорен к электрическому стулу за три убийства и взял на себя расправу на Солоццо и Макклоски, в обмен на пожизненную заботу о его семье. И даже после возвращения Майкла, предпринимались максимальные меры безопасности, в том числе от полицейской расправы.

— В оригинале встреча Майкла и с Кей после его возвращения в штаты прошла при других обстоятельствах. Девушка узнала от мамы Корлеоне по телефону, что сын уже как полгода дома и приехали к ним в Лог-Бич. Там на кухне они и свиделись, впервые за три года. Также перед решением связать себя узами брака, состоялся отчасти откровенный разговор, где будущий молодой Дон сказал, что берет дела семьи в свои руки, что его отец всегда был бизнесменом, что сам Майкл хочет другого будущего для своих детей, и что Кей может стать вдовой в любой момент.

— У Пьюзо Тессио предложил своему новому дону встречу с Барзини уже после похорон отца, а не на похоронах, как показано в фильме.

— Моу Грин, убийство которого у Копполы состоялось в один день, с улаживанием прочих семейных дел, как часть большого плана. В книге же с ним расправились немного раньше, причем не на сеансе массажа в глаз, а в роскошном голливудском особняке его любовницы – известной кинозвезды.

— Во время улаживания дел семейства, в романе, среди глав семейств Нью-Йорка, были устранены только Филипп Таталья (из пистолета, а не автомата, четырьмя выстрелами, но тоже в постели с молодой девушкой) и Барзини. Остальные доны были впечатлены случившимся и стали на сторону семейства Корлеоне, вновь консолидирующему силу. Что касается самих двух семейств, их оставшиеся руководители, в частности капитаны, даже полностью присягнули. Вместе с отрядами, на верность вчерашним врагам.

— В книге, почти в самом конце, была сцена откровений между Томом Хэйгеном и Кей Адамс. Она поняла, что муж лгал ей, и что он убийца и гангстер. Более того, в последнее время она ударилась в католичество, и каждый день ходила в церковь. Том не напрямую, но подтвердил, что расправа над Карло Рицци – дело рук семьи. Вместе с тем, он убедил девушку, что она должна вернуться, что и произошло.

— В тексте дон Вито Корлеоне также отошел в иной мир в собственном саду, но не во время игры с внуком – тот нашел умирающего дедушку уже после падения, когда выбежал в сад. У отца быстро оказался Майкл, и умирающий дон сказал фразу: как же хорошо – жить.

— В книге образу Люки Брази уделено куда больше внимания – его то и дело вспоминают в разговорах, даже после смерти. На Сицилии Майкл узнает от бывшей повитухи, жившей четверть века назад в США, что Люка приказ убить своего же ребенка, новорожденного от ирландской проститутки.

Культовый ореол экранизации

Хотя сейчас я не стал бы утверждать, что все, от мала до велика, знакомы с самым знаменитым и узнаваемым фильмов об организованной преступности, еще лет 10 назад, до нового витка в развитии Marvel, Disney и Pixar, в моем окружении трудно было найти подростка, который, по крайней мере, не слышал заветное сочетание «Крестный отец». Часть потенциальных зрителей, и это касается не только культовой работы Копполы, всегда отсеивалась от одного упоминания о трехчасовой продолжительности – знаю десяток ярких примеров и мне такая неоправданная предубежденность всегда дарила улыбку. В данном конкретном случае, насыщенность сюжета интересными моментами многократно превосходит опасения.

Говоря о таком гибком, на самом деле, понятии, как культовый статус, мы обычно подразумеваем формирование определенной субкультуры из миллионов поклонников, а также завидное количество упоминаний конкретного художественного творения. Не нужно связывать свою жизнь с кинематографом, чтобы констатировать факт, что за сорок с небольшим лет, фильм Копполы получил какое-то невероятное количество упоминаний и цитирований, причем эти заимствования почти сразу вышли за рамки отдельного жанра или кино, как общественного явления. Даже Роберт Де Ниро, в последствии придавший львиную долю обаяния второй части, на моей памяти поучаствовал как минимум в двух картинах, пародирующих сцены из Крестного отца. В «Анализируй это» цитирование оригинального фильма 1972 г. стало определенным лейтмотивом, во многом благодаря чему, собрало неплохую кассу денег и зрительских симпатий. А одна из самых узнаваемых сцен в кино, была по-комедийному обновлена. В «Маленькие Факеры» также не упустили возможность поиронизировать над нарочитой серьезностью произведения Пьюзо и экранного варианта Френсиса Форда Копполы.

За десятки лет, прошедших с момента эпохального шествия «Крестного отца» в кинотеатрах, фильм буквально разобрали на цитаты и отдельные сцены, которые можно часто встретить в разного рода субъективных топах и подборках фильмов: самые узнаваемые выражения, герои и антигерои, диалоги и сцены, лучшие экранизации. Другими словами, игнорирование этой картины негласно считается плохим тоном. Если не вдаваться в крайности, мне всегда было интересно, при всех бесконечных отговорках, которые люди находят, оправдывая свою лень и безынициативность, как может не возникать, на протяжении долгих лет жизни, интерес к подобным работам в кино – хотя бы на том основании, что окружение и сейчас интернет, почти навязчиво подталкивают к действию. Конечно, нельзя оскорблять людей и считать и вешать многозначительный ярлык невежда – лучше доступными понятными доводами обратить внимание человека на фильм.

Фактор, обеспечивший успех фильму Копполы в долгосрочной перспективе – практически уникальный пример успешной сиквелизации. широко известные бесчисленные сравнения двух частей, спор о выборе лучшей и восхищение. Таким образом, действие на экране разворачивается на протяжении трех часов, а рассказанная история продолжает жить и развиваться – сначала в вашей голове, дергая за нити эмоций, а затем выходит за рамки жанра кино в большой свет. Приобретает порой причудливые вариации и продолжает поддерживать сильнейший зрительский, да и просто обывательский интерес.

Давайте обратимся к четырем, обычно приводим мной, рейтингам:

Как видим, оценки критиков, и признание сотен тысяч зрителей говорят сами себя и в данном случае, что интересно, скептикам трудно сослаться на субъективность каждого отдельного человека – в большинстве случаев, активные обыватели сферы кино, снова же подталкивают к необходимости знакомства с фильмом. К вышеупомянутым тезисам об упоминаниях в культуре, добавлю, что успех фильма стал во многом определяющим для картин схожей тематики. Работой Копполы вдохновлялись и вдохновляются десятки режиссеров и деятелей кино, технических специалистов и сценаристов. Из приятных исключений из правила старшего брата можно вспомнить разве что Мартина Скорсезе, который нашел, хоть и не под влиянием Крестного отца, свой путь в гангстерском кино и в этом новом направлении стал таким же почитаемым культовым творцом.

Примечание. В 2006 году в течение около недели знакомился с игровой адаптацией фильма от гиганта коммерции Electronic Arts — The Godfather: The Game. Было однозначно интересно окунуться в оживший мир культовой истории и, несмотря на абсолютно проходной сюжет, тесно завязанный на оригинальном фильме, опыт могу назвать интересным. Сегодня игра точно не покажется достойной времени, но девять лет назад с интригой наблюдал за расширенным вариантов известных сцен. Будучи малозначимым членом группировки Корлеоне, нужно было, среди прочего, доставить раненого Дона в больницу, отбить атаку убийц, подложить в ресторан пистолет для Майкла, отрезать и доставить в постель продюсера голову лошади. А вот весь остальной процесс в открытом мире, будучи жалким подобием GTA, сводился к уничтожению бойцов других семейств, причем в каких-то невообразимых, со счетом на сотни, количествах. В меню игры, как сейчас помню, по мере прохождения открывались видеофрагменты из оригинального фильма, а для озвучки были приглашены некоторые актеры, как Джеймс Каан, Роберт Дювалл, Эйб Вигода (Тессио) и даже Марлон Брандо (успевший перед кончиной озвучить часть текста, которую, из-за плохого качества, ввиду болезни звезды, пришлось переозвучить с помощью нанятого актера).

Иерархия, насилие, жестокость и доброта (по книге Марио Пьюзо "Крёстный отец")

Художественная литература - это прежде всего отражение жизни. И как в жизни, любое художественное произведение содержит насилие в той или иной форме.

"Описаний насилия в литературе, пожалуй, не избежать. Даже в детских книжках на козлика нападают серые волки с весьма плачевными для первого последствиями, Карабас-Барабас мучает кукол, а похождения Колобка кончаются трагической гибелью героя в пасти Лисы. Что делать, наш окружающий мир испорчен и развращён. Насилие является как бы его составной частью. Однако описание насилия может иметь либо нравоучительную цель, либо развращающие последствия" (Возлядовская А.М. Насилие в литературе)

Обратимся к примерам из жизни. Солдат, защищающий свою родину, совершает действия насильственного характера: убивает врагов. Полицейский, преследующий преступника, в случае вооружённого сопротивления может убить правонарушителя. И солдат, и полицейский делают это не ради того, чтобы потешить своё самолюбие или реализовать свои садистские комплексы. И тот и другой совершают насилие ради того, чтобы оградить свою страну, своих сограждан от насилия со стороны врага или вооружённого бандита. Если солдат или полицейский будет не в состоянии выполнять свои функции, ради которых ему дали в руки оружие, само его существование как хранителя мира и порядка нивелируется.

Человек, находящийся на службе, должен соразмерять степень применения насилия с тем, на сколько это необходимо. К примеру, если солдат будет излишне жесток, упиваясь тем, что можно крошить врагов безнаказанно - он перестанет быть хорошим солдатом, пойдя на поводу у своих желаний и вопреки логике убивая даже там, где это не нужно. Его внимание как солдата станет рассеиваться и, в своём стремлении во что бы то ни стало "всех мочить", он вполне может проглядеть по настоящему опасного противника и погибнуть сам. Если будет излишне мягок - погибнет, так и не выполнив свой долг и не сделав того, ради чего ему дали оружие.

Применение насилия должно быть строго рационально. И меру этой рациональности в нашем несовершенном мире устанавливает государство, исходя из приоритетов, нравственных принципов, религии и пр. И тем лучше может государство установить меру для действий тех, кто призван его защищать, чем лучше соблюдается внутри самого государства иерархическая структура, когда каждый отвечает за то, что поручено и каждый занимает место согласно своему назначению и своим талантам.

Зачастую мы привыкли воспринимать слово "иерархия" как нечто негативное. Мы привыкли к картинке из учебника времён застоя: пирамида, на которой сверху богатое меньшинство пьёт и гуляет, а внизу - бедные трудятся по 48 часов в сутки. На самом деле, иерархической структуре подчинено всё, начиная с животного мира. И порядок устанавливается только тогда, когда иерархия строго соблюдается.

Например, клетки эпителия защищают живой организм от внешний воздействий, а нервные клетки руководят движениями и устремлениями этого организма, приказывают убежать или нападать. Достаточно глупо клеткам эпителия "обижаться" на то, что не они командуют. Достаточно глупо считать, что все клетки равны, и что надо "дать покомандовать" эпителию.

Другой пример, с высшими животными. Например, амёба делает одно, травянистая растительность - другое, жираф - третье, хищника, который ест жирафа - четвёртое. Каждый из них состоит в сложной взаимосвязи, которая в свою очередь подчиняется строгой иерархии. Никому не приходит в голову заставить жирафа "поработать" травой, амёбой или хищником.

Государство в какой-то степени подобно живому организму и поэтому как только, перекроив иерархию по-своему, дворник дядя Вася или "сукин сын" Полиграф Полиграфович Шариков получает власть, попадают на командное положение, государство разваливается, а общество скатывается к революции и гражданской войне, голоду и разрухе. Никто не запрещает сыну дворника выучиться на дипломата и постепенно сделаться хоть министром, заняв таким образом другое положение в иерархической структуре. Но при этом сын дворника должен обладать настоящим умом, стремлением к совершенствованию, уметь анализировать события, критически оценивать происходящее, обладать и многими другими качествами, которые необходимы министру. В противном случае, ничего хорошего его назначение на высокий пост не принесёт, да скорее всего, его никто и не назначит. Разве что, он сам "ворвётся в Зимний" с оружием в руках и перевернёт всё с ног на голову.

Наглядный пример настоящей, действующей иерархии представил для широкого круга читателя американский писатель Марио Пьюзо в своём известном романе "Крёстный отец". "Империя" Вито Корлеоне изначально держится на простых правилах, которые в принципе должны действовать в любой уважающей себя стране. Он правит своими людьми, как король. У него есть советники и помощники, как у любого короля. У него есть капитаны и армия, которая подчиняется каждому его решению беспрекословно, охраняя всех прочих граждан "империи" - рядовых обывателей, их семьи, их детей и родственников. Всех, кто соглашается жить под властью Вито Корлеоне.

Иерархия в "империи" Вито Корлеоне строго рациональна и чётко установлена. Каждый занимает своё место и не претендует на то, чтобы знать больше, чем ему предназначено. Простой обыватель, находясь под покровительством дона Корлеоне, чаще всего знать не знает, что и как предпринимает дон и его люди ради того, чтобы восстановить справедливость или защитить обиженных. Строго говоря, простой обыватель, подданный Вито Корлеоне, видит только результат действий своего "короля" и его "регулярной армии" - рядовых мафиозо. Так, могильщик Бонасера узнаёт из газет, что обидчики его дочери были кем-то жестоко наказаны за своё деяние. И, как порядочный подданный, Бонасера знает, кто именно этих обидчиков отделал. Но не знает, как именно это произошло, кому и какой был отдан приказ и чья конкретно рука нанесла увечья врагам Бонасеры. Для Бонасеры это и не важно. Важно то, что он находится под покровительством своего дона и рассчитывает на то, что его жизнь под этим покровительством будет более беопасной для него самого и для его семьи.

Каждый в организации Вито Корлеоне подобран и поставлен на определённое место в иерархии так, чтобы идеально к нему подходить. Нет такого случая, чтобы капитаном стал непроверенный человек, неспособный командовать другими людьми и беспрекословно подчиняться приказам дона. И нет такого случая, чтобы простому обывателю, неспособному стать солдатом, сунули в руки оружие и сказали: "Иди и убей!" Все, начиная от самого дона и кончая последним его солдатом-новичком или сочувствующим, занимают места в соответствии со своими талантами и уровнем подготовки.

Всякое государство вынуждено содержать регулярную армию, потому что мир вокруг него далёк от совершенства: соседи могут зариться на территорию, более агрессивно настроенные государства жаждать вступить в войну, более трусливые - обзавестись парочкой атомных бомб, чтобы было чем угрожать. Два соседа могут ополчиться на третьего просто потому, что он придерживается не той религии и не выказывает с и точки зрения должного почтения. И государство, каким бы миролюбивым оно ни было, вынуждено искать для себя способов защиты. Старая пословица "Кто хочет мира - пусть готовится к войне", к сожалению, себя оправдывает и дону Корлеоне, как любому дальновидному правителю, приходится заботиться о силе и слаженности своей армии. Да, он готов жить со всеми в мире, потому что мир всегда выгоднее, чем война. Но он вооружается, чтобы у "соседей" - других донов, уличных банд и прочих подобных организаций, не было искушения на него нападать. Иначе соседская шпана начнёт тиранить его детей, какая-нибудь банда наркодельцов или сутенёров захочет показать, что они круче и нападёт на людей дона, а нечистый на руку банкир захочет обвести вокруг пальца тех итальянцев-эмигрантов, которые хотят найти своё место в Америке. И никто кроме самого Вито Корлеоне и его людей не вступится за обиженных.

Для того, чтобы никто не потревожил покой и благополучие рядовых семей, их надо охранять. И "армия" во главе с Вито Корлеоне берёт на себя обязанности ограждать своих от нападок несовершенного мира, устанавливать справедливость и карать преступников, нападающих на мирных граждан. Да, он делает это не бескорыстно, как любое государство, которое просто не может существовать без налогов, взимаемых со своих налогоплательщиков. Ведь армию нужно на что-то содержать.

В начале романа Майк говорит своей подруге Кей о своём отце: "...вот в чем фокус: он делает добро про запас. Слышала, наверное, как полярные исследователи оставляют по дороге небольшие запасы провианта на всякий случай? Отец действует примерно по такому же принципу. Настанет день, когда он постучится в дверь своего должника, и им же легче, если они сразу пойдут ему навстречу." Майк не говорит только того, что услуга, которую может попросить дон Корлеоне от своих подопечных, всегда адекватна тому, что они сами могут ему дать. Потому что Вито Корлеоне, как хороший правитель, знает, что если начнёт требовать со своих подданных то, чего они не могут ему дать, он перестанет быть для них желанным правителем.

Сама же по себе благодарность за оказанные услуги - вполне нормальная основа любых отношений внутри общества. Гораздо более предосудительна неблагодарность, когда человек с готовностью обращается за помощью, получает её - а потом резко "забывает", как звать того человека, который пошёл ему навстречу. Так что с точки зрения обычной человеческой порядочности дон Корлеоне, делая добро "про запас", всего лишь приучает людей к тому, что надо развивать в себе такое качество, как умение быть благодарным за помощь. Тем более, что помощь дона Корлеоне зачастую гораздо более огромна и значительна, чем то, что он требует в благодарность.

Дон Корлеоне готов с помощью своих связей изменить существующий в стране закон о военнопленных, для того, чтобы один честный сицилийский парень Энцо смог остаться и жениться на дочери пекаря. Дон Корлеоне организовывает достаточно серьёзную операцию, чтобы его крестник Джонни Фонтейн мог получить роль, которая поможет ему вырваться из депрессии и занять подобающее место в Голливуде. А впоследствии дон Корлеоне помогает Джонни организовать производство собственных фильмов, которые привели Джонни к заслуженной славе. Что просит дон Корлеоне в ответ? Пекарь Назорини хорошо снабжает дона свежей выпечкой - то есть, служит дону своим ремеслом. Вся семья дона не съест разом столько, чтобы это стало разорительно для пекаря. И благодарность пекаря - это тот хлеб, которым он снабжает семью своего дона. А Джонни Фонтейну всего лишь нужно сообразить, что негоже ему бросать друзей детства и забывать о них. Отплатить дону он может тем, чтобы пригласить к себе талантливого, но теряющего опору в жизни певца Нино Валенти - другого крестника дона Корлеоне. И эта благодарность более всего приятна и желанна для Вито Корлеоне.

И с могильщика Бонасеры Вито Корлеоне, за справедливое возмездие к обидчикам его дочери, требует лишь помощи, когда погибает его сын Сантино.

"- Я хочу, чтобы ты употребил все свое мастерство, все искусство, если только уважаешь меня, - сказал он. - Нельзя, чтобы мать увидела его таким"...

Всё, что нужно дону - это чтобы Бонасера сделал ради него то, чем и так занимается всю жизнь: надо привести убитого Санни в подобающий вид перед похоронами, потому что тело его страшно изуродовано убийцами.

Да, Вито Корлеоне, его капитаны и его солдаты не чужды насилия. Но они и не обольщаются тем, что, убивая, поступают хорошо. Так же, как для солдат регулярной армии любого государства, они выполняют свой долг, прекрасно осознавая, что делают и зная, что им придётся нести ответственность за свои деяния. Но они должны беречь свои семьи и своих сограждан, сознательно идя на крайние меры, чтобы предотвратить опасность. Для них насилие - это средство, а не цель. А любой настоящий мужчина должен уметь отстоять свой дом и защитить своих детей. Если он не может обеспечить себя и свою семью - он не мужчина с точки зрения таких, как дон Корлеоне.

Примечательный разговор на эту же тему состоялся в книге между Майклом Корлеоне и Томом Хагеном.

"...- Знаешь, Том, я не могу припомнить, чтобы отец хоть раз меня пальцем тронул. Или Санни. Или Фредо. А уж на Конни он, наверное, и не повышал голоса. Ну, а если по правде, Том, как ты думаешь, сколько смертей на счету у моего отца?

Том Хейген сказал, не поднимая глаз:

Я могу сказать тебе, Майкл, что таким разговорам ты явно научился не у дона. Кое-что делаешь, если жизнь заставляет, но об этом не стоит говорить вслух. Есть вещи, которые нельзя оправдать, сколько ни рассуждай, потому что им нет оправданья. О них надо просто забывать..." (Пьюзо М. Крёстный отец. Перевод: С. Сычева, И. Забелин. СПб., 1992)

Герои Марио Пьюзо не обольщаются и отлично понимают, что убийство - это грех. Но выполняют свой долг, по которому защита своих людей, своей семьи - первая обязанность. Можно ли признать их жестокими? И в чём вообще заключается жестокость как таковая?

По словарным определениям жестокость - это свойство личности, заключающееся в безразличии к страданиям людей или же в стремлении к их причинению. С этой точки зрения можно сказать, что понятие жестокости неотделимо от таких человеческих понятий, как мораль и нравственность. Ведь в животном мире целенаправленной, осознанной жестокости нет. Зверь убивает, чтобы есть, убивает врага, чтобы выжить, убивает соперника в поединке за самку, чтобы продлить свой род. И только люди могут проявлять жестокость ради жестокости, потому что им хочется показать свою власть или им нравится видеть, как страдает другой человек.

О жестокости каждый наверное может высказать своё мнение, определив её сущность с точки зрения личного восприятия. Например, Константин Кушнер сказал, что "жестокость - это превышение меры наказания совершённому проступку". По некоторым мнениям жестокость - это всегда результат страха, слабости и трусости. То есть, в большинстве случаев можно признать, что жестокость происходит из неполноценности человека. Он труслив, слаб или психически неполноценен - и поэтому жесток.

Остановимся на этих определениях и сделаем такой обобщающий вывод о буквальном значении слова "жестокость": жестокость - это свойство слабой, неполноценной личности, которое выражается в стремлении причинить необоснованную ничем боль и страдание другим людям, чтобы почувствовать от этого удовлетворение.

Кого в романе "Крёстный отец" можно бы было назвать жестоким в буквальном смысле этого слова? Большинство персонажей совершают жестокие поступки, убивают, потому, что стремятся защитить близких им людей. Так поступает Сантино Корлеоне, который наводит ужас на врагов и которого в результате убивают только ради того, чтобы избавиться от угрозы в его лице. Так поступает Питер Клеменца, когда приказывает Рокко убить предателя Пауло Гато и когда своими руками приводит в исполнение приговор другому предателю - Карло Ричи. Предатели - это угроза благополучию близких людей Клеменцы и он убивает не ради того, что ему этого хочется, а ради того, чтобы защитить тех, кто нуждается в его защите.

Достаточно категорично и, можно сказать, жестоко поступают по приказу Вито Корлеоне с голливудским продюсером, убивая его любимого и дорогостоящего коня. Но в данном случае животное - это всего лишь средство воздействия и никто не испытывает удовольствия от его убийства. Мясник тоже убивает коров, чтобы люди могли есть говядину. И лев убивает антилопу, чтобы не подохнуть с голоду. А люди дона Корлеоне убивают коня, чтобы обеспечить благополучие Джонни Фонтейну, не способному самостоятельно решить свои проблемы.

Жестоко расправляется со своими врагами Майкл Корлеоне, уничтожая главных своих противников - донов, которые задумали убить его самого. Но Майкл делает это опять-таки ради семьи, потому что если он не убьёт своих врагов - убьют его самого и его семья останется без кормильца, а подвластные ему люди останутся без правителя.

Что же получается? Никто в книге не совершает осознанной жестокости просто ради того, чтобы почувствовать от этого удовлетворение? Нет, такие люди есть. Например, те двое юнцов, которые избили дочь могильщика Бонасеры. Они действовали из собственной блажи, потому что девушка оказала им сопротивление и избили её, чтобы показать свою власть над нею и унизить её. Поступок этих двоих вполне можно назвать жестокостью, но уже не получается однозначно признать жестокостью их собственное избиение, которое совершает Пауло Гато и его подручные по приказу дона Корлеоне. Можно ли сказать, что здесь присутствует превышение меры наказания? Нет. Они получили то, что заслужили. И им, как и избитой ими девушке, предстоит провести длительное время в больнице и подвергнуться пластической операции. Так же, как и ей.

Жестоко поступает со своей женой Карло Ричи, потому что будучи физически развитым человеком избивает свою гораздо более слабую, беременную жену, чтобы потом хвастаться друзьям, как он обходится с дочерью самого Вито Корлеоне и чувствовать от этого моральное удовлетворение. Или избивает её для того, чтобы выманить Сантино Корлеоне из дома на верную гибель. Карло может поднять руку на беззащитную женщину, в отличие от Сантино Корлеоне - этого хладнокровного убийцы, который убивает врагов своей семьи, но при этом не может поднять руку на того, кто слабее. В той сцене, когда Сантино избивает самого Карло Ричи, автор подчёркивает, что Карло и Санни по силе практически равны. Но поскольку Карло и не пытается сопротивляться и принимает побои безропотно, Санни просто не может сильно его прибить и в конце концов оставляет в таком состоянии, в котором Карло вполне способен оказывается уйти с улицы и подняться на несколько этажей своими ногами. Убивают же Карло под конец не за то, что он избивал свою жену Конни, а за то, что он предал семью и выдал Сантино в руки убийц. Воздаяние равно преступлению.

Жестоким предстаёт в романе Люка Брази. Но жестокость в нём вполне объяснима. Достаточно обратиться к его описанию в начале книги:

"В самом деле, Люку Брази мог напугаться даже сатана. Достаточно было увидеть его, чтобы почувствовать опасность. Низкорослый, с бульдожьим широким лицом, он носил на себе каинову печать кошмара. Его темно-карие глаза казались мертвенными, в них не было тепла и света. Тонкие, словно резиновые, губы напоминали цветом сырое мясо".

Люка Брази, несмотря на свою физическую силу, ущербен. Периодически автор сравнивает его с уродливым карликом. Его психика устроена так, что он никого и ничего не боится и, как следствие, сам не боится потерять жизнь, которая для него значит немного. В биографии Люки Брази есть совершенно бесчеловечный эпизод с убийством собственного ребёнка, но есть и то, что сам Люка страдает от своего ужасного характера и своих поступков. После убийства ребёнка и любовницы, он сам приходит в отчаяние и даже пытается покончить с собой. Люку Брази нельзя назвать полноценным, психически нормальным человеком и можно назвать жестоким. Но даже он на службе у дона Корлеоне делает ровно столько, сколько требуется, чтобы ограждать семью своего дона от его врагов. То есть, держится в тех рамках, которые задаёт ему его хозяин. Ведь для Вито Корлеоне жестокость ради жестокости неприемлема.

Насилие и жестокость - не синонимы и совершая насилие, герои романа совершенно необязательно ведут себя жестоко в прямом смысле этого слова. Потому что руководствуются целью оградить и защитить, а не целью показать, какие они крутые и жестокие и никакие моральные принципы им не указ. По отношению к своим близким главные герои романа проявляют любовь и доброту. По отношению к тем, кому они покровительствуют - милосердие, сочувствие и понимание.

Пожалуй, самым определяющим чувством, которое руководит главными героями романа, является именно любовь. Любовь во всеобъемлющем значении этого слова, подразумевающим не только плотское вожделение, но любовь брата к брату, к сестре, любовь отца к детям и детей к отцу, любовь мужа к жене и детям, любовь дона к своим подопечным. Любовь и доброта к ближним отличает всё семейство Корлеоне.

Сантино щедр и добр к своей семье, детям, к своей любовнице. Он всегда добр со своим названным братом Томом и своими родными братьями и сестрой тем более. Их боль воспринимается им как его собственная боль. Ради них он готов положить всего себя, если потребуется, без остатка, до самой смерти. Он готов из-под земли достать Турка Солоццо, потому что тот посмел причинить боль его отцу и угрожать их семье. Но он не трогается с места, пока Том в руках у Турка, потому что не может допустить, чтобы из-за его порывистого, неосторожного действия пострадал Том. Санни и погибает потому, что слишком любит свою сестру и не может смириться с тем, что её муж, его бывший друг, причиняет ей боль.

Именно поэтому гибель Санни так тяжело переживается его близкими.

"...Том застонал. Горечь от понимания собственных ошибок примешивалась к большому личному горю. Санни был его названым братом. Санни спас ему жизнь, привел в дом Корлеоне, все детские годы Том молился на него. Санни никогда не обижал Тома, ничем не оскорблял его самолюбия, он действительно относился к нему как к брату. Хейген вспомнил, как обрадовался Санни и шагнул навстречу ему, широко распахнув объятия, когда мерзавец Солоццо отпустил его целым и невредимым. В глазах Тома Санни не мог быть жестоким бандитом и кровожадным убийцей. Том Хейген потерял дорогого, близкого человека".

" Дон Корлеоне прикрыл глаза веками. На какое-то время его безмерная воля изменила ему, броня распалась, и на усталом лице выразилась такая мука, которую ни скрыть, ни утаить невозможно". (Пьюзо М. Крёстный отец. Перевод: С. Сычева, И. Забелин. СПб., 1992).

Не только в глазах Тома, но и в глазах читателя Сантино Корлеоне - не злодей и не убийца, и уж тем более не жестокий человек. Санни жил и погиб ради семьи.

Ни один поступок насильственного характера не совершается в семье Корлеоне просто так, непонятно для чего. Всегда сперва стоит угроза их жизни и благополучия - и только потом следует ответный удар. И каждый раз бывает понятно, что это вынужденные меры. И эти меры принимаются с полным осознанием своей ответственности, а порой и с сильной душевной болью.

Вот последний эпизод с Тессио, когда становится понятно, что Тессио предал своего молодого дона - Майкла Корлеоне:

"- Ты не можешь снять меня с крючка, Том? По старой дружбе?

Не могу, - грустно покачал головой Хейген.

Он стоял и смотрел, как капитан в окружении телохранителей обреченно идет в поджидающий его автомобиль у ворот усадьбы. Сердце Тома разрывалось от боли, в горле стоял комок тошноты. Тессио всегда был лучшим из всех. Старый дон полагался на него, как на самого себя. Разве что Люка Брази преданнее служил Семье Корлеоне. Какая жалость, что логика подвела его теперь, когда он уже не молод и когда любая ошибка становится последней". (Пьюзо М. Крёстный отец. Перевод: С. Сычева, И. Забелин. СПб., 1992).

И даже Кей, жена Майкла, под конец мирится с тем устройством жизни, которое установлено в семье Корлеоне, даже она принимает справедливость поступков и решений, которые принимаются её мужем и его окружением. Кей получает достаточно исчерпывающее объяснение от Тома Хагена, с которым ей приходится смириться:

"...Ты, наверное, не знаешь, что сразу после смерти дона Майкл был приговорен. Его собирались убрать. И знаешь, кто предал Майкла? Тессио. Значит, от Тессио необходимо было избавиться. И от Карло тоже, потому что предательства прощать нельзя. Майкл-то мог бы простить их обоих, но люди сами не забывают своего предательства и именно поэтому опасны. Майкл был искренне привязан к Тессио. Он любит сестру. Но он не выполнил бы свой долг по отношению к Семье, к тебе и к твоим детям, ко всем, кто зависит от его силы и власти, если бы отпустил грех предателям. Оставшись в живых, Карло и Тессио постоянно представляли бы угрозу для всех нас". (Пьюзо М. Крёстный отец. Перевод: С. Сычева, И. Забелин. СПб., 1992).

Умение принимать решения, необходимые для процветания семьи - обязанность мужчины в представлениях автора романа. И с этим нельзя не согласиться.

Уметь делать добро - это не значит только лишь уметь накормить бродячую кошку на улице. Для мужчины, для главы семьи - это умение защитить и оградить свой род, своих жену и детей, обеспечить им достойное существование и если надо - защитить их с оружием в руках. Именно таковы настоящие мужчины в романе Марио Пьюзо. И именно об этом говорит автор, рисуя образы членов семьи Корлеоне. Старомодной семьи со старомодным доном, который во главу угла ставит благополучие своих близких и всех, кто пришёл под его покровительство. Такое возможно и даже в несовершенном мире, полном опасностей, дон Корлеоне так обустраивает своё "государство", что оно в состоянии защитить своих и выстоять, несмотря на все трудности, которые сваливаются на него извне. Несмотря на врагов, на препятствия, которые ставит перед ним реальная американская власть. Потому что дон Корлеоне выстраивает своё государство, руководствуясь иерархией и здравым смыслом, способным сплотить людей и отстоять свои пределы.

Публикация: Отдельное издание: Перевод:

Крёстный отец - роман Марио Пьюзо , изданный в 1969 году . Повествует о нью-йоркской сицилийской мафиозной семье Корлеоне. Крестный отец - классический роман о жизни одного из могущественных преступных синдикатов Америки - мафиозном клане дона Корлеоне. Благодаря правдоподобности и драматизму книга снискала популярность во всём мире.

Персонажи

Имена печатаются по книге: Пьюзо М. Крестный отец: роман/ Марио Пьюзо; [предисл., пер. с англ. М. Кан]. - М.: Эксмо, 2010. - (Золотая классика).

Урождённые Корлеоне

дон Вито Корлеоне - основатель семьи, влиятельнейший босс в Нью-Йорке и за его пределами. После неудачной попытки покушения оказался в больнице. Умер от сердечного приступа.
Кармелла Корлеоне - жена Вито.
Сантино «Санни» Корлеоне - старший сын Вито. Вспыльчив, несдержан. Женат на Сандре Корлеоне, любовник Люси Манчини. Убит бойцами Барзини.
Майкл Корлеоне - младший сын Вито. Учился в колледже, служил в Корпусе морской пехоты США . Стал доном после смерти Санни. Лично убил капитана полиции Макклоски и итальянца Соллоцо по кличке «Турок». После убийства отбыл на Сицилию, укрываясь у старого друга отца. На Сицилии женился на Аполлонии, погибшей при покушении на Майкла. Женат на Кей Адамс.
Фредерико «Фредо, Фредди» Корлеоне - средний сын Вито. Не принимал участия в управлении семьёй.
Констанция «Конни» Корлеоне - единственная дочь Вито. Замужем за Карло Риццо.

Семья Корлеоне

Том Хейген - consigliori (советник) дона Корлеоне, воспитывался как сын Вито Корлеоне. Преданный и верный соратник, позже - советник Санни и адвокат Майкла.
Питер Клеменца - caporegime (капитан) семьи Корлеоне, один из ближайших соратников дона. Верен Семье до конца.
Сальваторе Тессио - caporegime Бруклинского отдела семьи. Был вызван доном после начала Войны Семей. В конце романа предал Семью.
Люка Брази - профессиональный киллер Семьи Корлеоне. Привлекается только в исключительных случаях. Убит по приказу Соллоцо.
Поли Гатто - телохранитель Дона Корлеоне, протеже Клеменцы. Предал семью, будучи подкупленным Солоццо. Виновник ранения дона Вито. Убит Клеменцей и Рокко Лампоне.
Дженко Аббандандо - consigliori, предшественник Тома Хэйгена. Друг детства Дона Вито. Умер в больнице от рака.
Аполлония Вителли - покойная жена Майкла.
Кей Адамс - любовница, в будущем жена, Майкла. Американка.
Джонни Фонтейн - знаменитый певец из Голливуда, крестник дона Корлеоне.
Люси Манчини - любовница Санни, впоследствии жена Джула Сегала.
Джул Сегал - врач, специалист по абортам. Вылечил Джонни, врач Нино.
Альберт Нери - бывший полицейский, телохранитель Майкла, «второй Люка Брази».
Рокко Лампоне - телохранитель, преемник убитого Поли Гатто, состоит в команде Клеменцы.
Карло Рицци - муж Конни Корлеоне, зять дона Вито. Подставил Санни за деньги Барзини. В конце романа казнён Клеменцой.
дон Томазино - друг Корлеоне. По просьбе последнего скрывал у себя Майкла.
Кало - сицилийский телохранитель Майкла. Погиб при взрыве.
Таза - врач с Сицилии.

Враги Корлеоне

Дон Филипп Татталья - Дон семьи Татталья, враг Корлеоне. Убит по приказу Майкла.
Дон Эмилио Барзини - союзник семьи Таталья, глава клана Барзини. Убит по приказу Майкла Альбертом Нери.
Бруно Татталья - сын Филиппа Татталья. Убит.
Виргилий Соллоццо - «Турок», итальянец. Попросил у Корлеоне прикрытия от полиции в деле с наркотиками. Убит Майклом.
Марк Макклоски - капитан Нью-Йоркской полиции. Подкуплен Соллоцо. Убит Майклом.
Джек Вольц - хозяин крупнейшей в Голливуде киностудии.
Мо Грин - партнёр семьи Корлеоне в Лас-Вегасе. Убит за нежелание продавать отели и казино и оскорбление Фредо.
Фабрицио - телохранитель Майкла в Сицилии. Виновник гибели первой жены Майкла, Аполонии. Хозяин пиццерии, убит киллером семьи Корлеоне.
Фануччи - сосед Вито Корлеоне, убит Вито в юношестве.

Крылатые фразы

Роман полон фраз и выражений, которые стали крылатыми. Практически все из них имеют форму чёрного юмора. Например:

«Я сделаю ему предложение, от которого невозможно отказаться» («I"m gonna make him an offer he can"t refuse»).
«Месть - это блюдо, которое подают холодным».
«Ничего личного, это просто бизнес».
«Юрист с портфелем в руках куда большая сила, чем сотня вооруженных налётчиков».
«Лучше всего, когда друг недооценивает твою силу, а враг переоценивает твои слабости».
«Людям, которых любишь, говорить „Нет“ нельзя. Ответ должен прозвучать как „Да“, или чтобы человек сам ответил "Нет"».
«Друзей надо держать близко, а врагов еще ближе».

Точных цитат среди приведённых нет, так как фразы могут меняться в зависимости от перевода.

Прототипом личностей семьи Корлеоне являлась реально существовавшая семья Бонанно . Джо Бонанно - прототип Вито Корлеоне, Билл Бонанно - прототип Майкла Корлеоне. Однако крупнейшими импортёрами оливкового масла в реальности являлась другая криминальная семья.
По словам Марио Пьюзо, персонаж Джонни Фонтейна не был основан на факте из биографии Фрэнка Синатры, по слухам получившего роль в фильме Фреда Циннеманна «Отныне и вовеки» («From Here to Eternity») вследствие давления на продюсера картины со стороны мафии. Но впоследствии это стало стереотипом, неоднократно опровергаемым биографами Фрэнка Синатры.
Роман экранизирован Фрэнсисом Фордом Копполой.
Официально роман впервые вышел на русском языке в 1987 году в журнале «Знамя » (номера 10, 11, 12). До этого в самизданиях с любительским переводом имя автора звучало как Марио Пуцо.
В начале 2000-х годов американским писателем Марком Вайнгарднером были написаны две книги, символизировавшие продолжение романа -- «Возвращение крёстного отца» и «Месть крёстного отца». Сюжеты обеих книг преподнесены в более современном стиле и имеют более тесную связь с фильмами, нежели с оригинальным романом (Фредо Корлеоне представлен бисексуалом и слабохарактерным человеком, смерть Тома Хейгена приписывается очередным «разборкам» с врагами семьи). Гораздо большее внимание уделяется политике и шоу-бизнесу Америки, введён ряд новых персонажей и шире раскрываются характеры прежних. Поклонники «Крёстного отца» Марио Пьюзо восприняли данный творческий акт неоднозначно.

Примечания

Ссылки

Произведения Марио Пьюзо
Романы	Арена мрака (1955) Счастливая странница (1965) The Runaway Summer of Davie Shaw (англ. ) (1966) Six Graves to Munich (англ. ) (1967) Крёстный отец (1969) Умирают дураки (1978) Сицилиец (1984) Четвёртый Кеннеди (1991) Последний дон (1996) Омерта (2000) Семья (2002)
Другие работы
Киносценарии

Серия «Крестный отец»
Романы	Крёстный отец Сицилиец Возвращение Крестного отца Месть Крёстного отца
Кинотрилогия	Крёстный отец Крёстный отец 2 Крёстный отец 3 Крёстный отец. Трилогия. 1901-1980
Видеоигры	The Godfather (1991) The Godfather: The Game (2006) The Godfather II (2009)
Вито Корлеоне · Майкл Корлеоне · Сантино Корлеоне · Фредерико Корлеоне · Том Хаген · Констанция Корлеоне-Рицци · Кармела Корлеоне · Аполонния Вителли-Корлеоне · Кей Адамс-Корлеоне · Энтони Корлеоне · Мэри Корлеоне · Винченцо Мансини-Корлеоне · Сандра Корлеоне
Создатели	Paramount Pictures · Марио Пьюзо · Фрэнсис Форд Коппола · Нино Рота
См. также	Крёстная мать Последний дон Клан Сопрано Сицилиец